Эпоха Мертворожденных - Страница 39

– Ну?

– Сеть бы еще подпереть да подложить. Столько снега не выдержит – просядет.

– Давай. Только с командного уже не выходи. Всё – проехали гульки.

– Та, то понятно. Мне бы от тебя – от тот кусок тента. Две свои плащ-палатки по углам пустим… – послать бы, конечно, куда подальше, но прав, что поделать. Такое количество снега, опасаясь сглазить, не предусмотрел.

– Забирай. Только аккуратно. Что навалило – не сбросьте.

– Сделаем…

– Жук! Помоги мужикам.

Оставил Педалика у себя за связного. Все толковые – на позициях. Этот… зато – шустрый. Стовбура на ГАЗон пока посадил. Больше кандидатов на перебежки под огнем у меня нет.

Народ засопел, зашурудел добрыми домовыми. Через пару минут наш полуовражек превратился в форменную землянку. Только очень сырую и холодную.

– Командир, не замерзнешь?

– Нормально…

– Как нервишки?

– Мне-то чего? Это вам, спецуре – связь обеспечивать. Вот вы – и волнуйтесь, а я присну, пока.

В темноте шевельнулся намек на тень…

– Послушай, Деркулов. Я вот смотрю на тебя эти дни и думаю: а за что ты спецназ ненавидишь?

– Ты чё – бредишь, Костик? Вы-то, с какого боку в этой каше?

– Я не про нашу группу. Я про войска специально назначения, в целом…

– О! Еще один… Ты там не с Жихарем спелся, часом?

– А что Жихарь? Нормальный мужик. Наш человек.

– Да уж. На всю голову…

Помолчали. Даже проваливаться в дрёму начал. Но Костя, видно, поймав правильную нить, заинтересовался всерьез. Не унимается…

– Кирилл Аркадьич!

– Ну?

– Ты не сопи. Ответь! Тебе жалко – что-ли?

– Что ты хочешь услышать?

– За что – не любишь. Ты же сам – спецназовец!

– Кто – я?! Ты – прикалываешься?! Сравнил – с пальцем! Я – партизан, полевик. Вот – комбатант! Нас теперь – так матюгать стали. От ваших рембов я, обычно, бегаю. Причем, до усрачки, – быстро. Если время позволяет – минирую отход. Ну, иногда отстреливаюсь. Любой спецназёр, догнав, с наслаждением отрежет мне голову – по плечи и, удовлетворившись, еще и насрёт в грудную клетку. Нашел себе, блядь, спецназовца…

– Не! Тут – понятно. Задачи-то у тебя – самого, ведь чисто спецназовские?

– Чисто партизанские, ты хотел сказать.

– Какая разница?

– Большая. Спецназ, в первую очередь, герои. Дух победителя! Крылатые демоны войны! Супермены из кремния и стали! Потом все остальное… А мы – пехота из говна и соломы, что нам с вами ровняться?

– Да ладно! Ты – расскажешь. Скажи еще – обидно!

– Да нет! Ты не понял, Костя. Не в родах и названиях суть. В духе. Понимаешь? Вас изначально затачивают на подвиг. Вы – легенда, еще из учебки не выйдя. Сам факт наличия берета – как нимб. Само слово – вслушайся: "спецназ!" Каково?! – чуть помолчал, в углу не протестовали… – У меня, брат, уже была одна война, давно. Сейчас вторая… Полгода людей, один за одним теряю. Знаешь, что понял?

– Что? – голос глухой, но без обиды…

– Единственный подвиг здесь – достойно сдохнуть. Лег, не облажавшись, не подставив пацанов – герой! Остальное – пакость одна… Понимаешь, о чем – я?

– Да. У меня – пятая командировка…

– Четыре первые – где?

– Бывший Союз и Чечня, в основном.

– С Жихарем поговори. Он тоже – с тех краев.

– Говорил… Я тебе так скажу, командир. Мы – не герои, поверь. Дело свое – знаем. Служим – честно. И умирать – не собираемся. Однозначно – не герои, Аркадьич.

– Ну, и славно… Самое главное.

– А я – домой хочу… – Негромкий голос Педалика рванул в нашей импровизированной землянке какой-то старательно удушенной болью, с мясом вырванного, забытого мира. Нет, ну – каково! Ты мне, сученок, заплачь еще сейчас!

– Жук! На лирику потянуло?!

– Нет, Кирилл Аркадьевич. Домой хочу. У меня там мама, сестренка малая. Они боятся за меня… И я – боюсь…

Он говорил тихо, с каким-то пугающим спокойствием и умиротворенностью. Есть такая хрень, не знаю, как назвать – бывает человек заранее умирает. Потом, в первом же бою, его любая пуля – попутно приберет, походя. Вариантов лечения – два. Бить смертным боем: сразу с порога – нос набок и зубы долой, чтобы реле в балде переключить. Или, наоборот, успокоить. Только, вот, попробуй – утешь его сейчас – за пару часов до начала долгожданной, большой мясорубки!

– Ты когда дома последний раз был?

– Не помню, уже…

– Слышь, Педаля – мозг включи!

– Ну, когда вы Стовбура на склады посылали. Еще на Трехизбенке.

– Слышь, чудо! Это было месяц назад! – Он несколько мгновений молчал. Потом дрогнувший голос выдал: – Я боюсь, Кирилл Аркадьевич. Страшно…

Связисты упорно молчали. Молодцы! Лучшее, что они могли бы сейчас сделать.

– Виталик, послушай. Сколько ты с нами?

– Как Сергей Сергеича сожгли… – это он о Серёге Трофимове, сгоревшем в БМП в памятном бою под Белогоровкой.

– Так вот, скажи – сколько раз за эти полгода я тебя обманул?

– Не было такого, зачем вы говорите?

– Сюда – слушай! Не было и не предвидится. Делай так, как я тебе говорю. Тогда будет у тебя все нормально. Завтра после боя, поедешь домой вместе с Женькой. Захочешь – оставайся. Он – машину заберет. Отдохнешь – вернешься. Обещаю! Понял меня?

– Понял… – веры и уверенности в тоне не было и в помине. Пару раз потянул носом. Ну, начинается…

Что еще сказать ему сейчас – не знаю. Сто двадцать мужиков мерзнут в ледяных гробах. Завтра многие лягут в них навечно. В бою – сиднем не отсиживаясь на командном пункте – с граниками в руках умирать будут. Этот же щегол мне сейчас истерику закатывает – сопли ему подтирай. Нельзя мне сейчас ни прибить тебя, ни жалость показать – столько сейчас всего на мне.