Эпоха Мертворожденных - Страница 93

– Видишь, какой ты жизни лишился со своей партизанщиной.

– Это не партизанщина, это комплексная программа эффективного сдерживания веса.

– Тю, Кириллыч… Попросил бы меня, я шикарную диету для похудения знаю: подвал-наручники-батарея.

На следующее утро построил своих пацанов.

– Давеча разговаривал не скажу с кем. Неважно… Тема следующая. В обороне участвуют только добровольцы. Точнее, даже, не добровольцы, а смертники. Я – серьезно… Поэтому! Каждый, у кого есть хоть какие-то, любые! причины отложить собственные похороны – валят домой. Деньги, эвакуационный коридор, пропуски и бакшиши на дорогу – под мои личные гарантии. Всё будет, как положено и, даже, сверх того. Это – первое. Далее… Часть людей я отправляю на дембель лично – по собственному приказу – на свое усмотрение. Ни о каких базарах, типа "струсили", "отказники" и прочего гамна – даже слышать не хочу. Это – не моя прихоть! Всем: час на размышления. Можете считать, что официальное заявление о роспуске батальона Деркулова – прозвучало. Вольно! Разойтись!!!

Замерший в недоумении, нестройный ряд полусотни родных рож сразу заволновался, загомонил на все лады. Жихарев, удивленно задрав верхнюю бровь, протяжно посмотрел на меня и отошел в сторонку… Пусть думает. Считается, что это полезно.

Избегая ненужных мне сейчас объяснений, сел на Патрол и укатил к Воропаеву – добирать остатки вооружения. За мной, хвостиком, увязался Гридницкий. Ну, этого – гони не гони – без толку. Лёха и один останется – пойдет на войну… не со мной, так с любым другим отрядом. Еще не отыграли в жопе пионерские зорьки.

Вернулся, с задержкой, уже к обеду. Народ всё еще колобродит. Построил…

– Итак… Кто остается в обороне – подошли сюда!

Остается большая половина. Блядь! Весь костяк. Ничего, сейчас разжижу…

– Кобеняка – три шага вперед. Бугай – следом. Стовбур – вперед. Ты – тоже. И ты. Так… О! Прокоп – хватит с тебя трех дырок – быстро рядом с остальными… Я не спорю – я приказываю… Молчать всем!!! Антон – рот закрыл! Сейчас и ты пойдешь, умник, бля! Дядь Михась, иди – сюда. Не артачься, сказал! Вот так… Всё, что ли? – мужики, краснея и отводя глаза, выстроились третьим строем. Ну! другое дело… – Жихарев! Бери остающихся. Разбирайте, что привез. Ночью продолжаем стройбатиться и нычкарить: сегодня – помогаем сапёрам и тарим привезенные граники по базам сектора. Остальные! В этой Ниве… – я указал рукой за плечо… – капитан Бурсаков! Звать – Андрей Петрович. По очереди: подходите, записываетесь, сообщаете ему пункт назначения – куда вам надо, то бишь. Следом – получаете у него свой маршрут, пропуски и денежное пособие. Стовбур! Тупо подели кассу и раздай всем поровну. Только отъезжающим – нас не считать! Объявишь всем – сколько выходит на рыло. Я потом проверю, понял?! – Женя преданно и, на всякий случай, виновато, кивнул… – Кобеняка, иди сюда. Бугай – ко мне!

Когда подошли, отвел их чуток в сторону и понизив голос, выложил напрямик:

– Василь Степаныч забирай мой джип, мне он больше без надобности. И еще, прошу, возьми с собой Мыколу. Только тебе могу пацана доверить… Присмотри, вместо Деда. У тебя под Осколом, всё равно, такая орава, что, считай, целый строевой взвод. Один рот…

– Да о чем ты, Аркадьевич?! Все будет хорошо. За сына парнишка будет.

– Мыкола?

– Га?

– Та не гакай, дытынко… – шутя ткнул его кулаком в броник на пузе… – Ось Васылю Стэпановычу… Вин будэ тоби – шо батько. Вин – гарный, ты сам бачив, та памъятаешь. Бувай, здоров сынку! Хай тоби щастыть… – обнял растроганного парнишку, потом своего седоусого подполковника. Давайте, собирайтесь, мужики – посветлу, пока… – повернулся к притихшим остаткам отряда… – Лёха, выгрузи шмотки из джипа, машина – уезжает.

Тут, третий раз за день в нагрудном кармане, мелкой дрожью стыдливой женской радости, забилась мобилка. Бутыль ставлю – Алёна… Так и есть. Ну, кранты – пошла на характер, теперь будет набирать пока я трубу не возьму. Отошел, сел в тенек, под стеночку.

– Да, солнце…

– Можешь говорить?

– Угу. Что у тебя, Мамсик?

– Просто звоню. Как дела – узнать. Все нормально?

– Было бы иначе – ты б первая узнала…

– Типун тебе на язык!

– Уже…

– Я вернулась.

– Откуда!

– Папс, не тормози! Я к Малой в Воронеж ездила. И домой, к своим, заскочила.

– Да, точно. Прости! Как она?

– Хорошо. На каникулы обещает приехать. Такая взрослая… Ночевала в общежитии. Легли, чувствую – принюхивается ко мне. Спрашиваю: "Что – пропотела, да?" – а она мне отвечает: "Какая ты дурочка – от тебя мамкой пахнет!". А я чувствую – отошла от меня. Уже выросла, моя красавица…

– Хм…

– Просила тебе не говорить… У нее мальчик появился.

– Кто?

– Студент физмата. Зовут Илья. На два курса старше. Не нахвалится.

– Ботан?

– Что?

– Ничего… Они – уже?

– В смысле?

– В прямом! Что – спрашиваешь?!

– Не кричи на меня… Откуда я знаю!

– Извини! На себя злюсь. Скоро внуки пойдут, а я тут, как последний мудак – весь в говне и паутине.

– Возвращайся…

– Не могу, солнышко. Прости…

– Передают, будут Город штурмовать.

– Пусть штурмуют. Я не в Луганске.

– Хочешь – я приеду?

– Нет!

– На день. В Краснодон и обратно…

– Даже не думай.

– Что у тебя, вообще?

– Мамсик, давай позже – у меня совещание идет.

Не дожидаясь ответа – отбил связь. Надо бы тебе, Алёнушка, начать заранее свыкаться со статусом вдовы…

На восьмые сутки боев я почувствовал: еще немного и просто сойду с ума.